В первом номере года «Облик» предлагает вам беседу с ярким, интересным человеком, доктором медицинских наук, врачом-неврологом, специалистом по лечению заболеваний центральной и периферической нервных систем и плацентарной терапии Гульбахар Багыевой.

 — Добрый день, Гульбахар Ходжаевна! Благодарим вас за возможность побеседовать. Первый вопрос: почему вы выбрали специальность невролога и как вы стали нейрогенетиком?

— Мне всегда нравилась неврология как предмет. Это — одно из самых сложных, но перспективных с научной точки зрения направлений медицины. До сих пор до конца не изучены патогенетические механизмы развития многих заболеваний нервной системы, остаются открытыми вопросы взаимодействия данной области с другими системами организма.

После окончания клинической ординатуры я решила заняться изучением наследственных заболеваний нервной системы, так как на тот момент только начиналось бурное развитие исследований в этой области.

Современные методы ДНК-диагностики, исследование митохондриальной дисфункции находились на заре своего развития. Кандидатскую диссертацию я написала на базе единственного в мире отделения по лечению нейрогенетических заболеваний с ДНК-лабораторией. В ходе научной деятельности я научилась выделять ДНК, освоила различные методы сегрегационного анализа, а также другие возможности диагностики и лечения пациентов.

Таким образом, я стала неврологом-нейрогенетиком. Несмотря на то, что в последние годы ДНК-технологии развиваются очень активно, узких специалистов в этой области до сих пор не так много.

— Насколько актуальна проблема нейродегенеративных заболеваний на сегодняшний день?

— За последние 25 – 30 лет мы наблюдаем увеличение количества пациентов с нейродегенеративными заболеваниями за счёт увеличения продолжительности жизни населения и увеличения количества пациентов с более ранним началом заболевания. Актуальность проблемы не поддаётся сомнению. Кроме того, наука не стоит на месте, в распоряжении клиницистов есть более совершенные методы анализа — исследования ДНК. Сейчас мы имеем возможность сделать анализ ДНК-диагностики, чтобы установить предрасположенность и степень риска развития многих мультифакториальных заболеваний, в том числе онкологических, сердечно-сосудистых и так далее.

— Вы являетесь экспертом в лечении болезни Паркинсона (БП). Скажите, каких результатов вам удалось добиться в диагностике и лечении этого тяжёлого недуга? Удаётся ли диагностировать и выявлять болезнь на ранних стадиях?

— Моя докторская как раз была посвящена изучению случаев ранней манифестации болезни Паркинсона. Долгое время считалось, что молодым людям беспокоиться не о чем. Но материалом для моей работы явились люди, которые заболели до 45 лет по патогенетическим причинам.

Такие пациенты на ранних стадиях начинают чувствовать неловкость в руках, скованность в движениях и походке, замечают лёгкий тремор. Даже по изменениям почерка: стал ли он более угловатым и неразборчивым — можно заподозрить болезнь, поймать эти микросимптомы.

Таким пациентам я обычно говорю: «Не уходите далеко, раз в год появляйтесь».

Набрать материал оказалось гораздо легче, чем это представлялось в начале исследования. Потому что генетическая предрасположенность — это только 30 % заболеваемости.

Другие 70 % — это образ жизни, еда, экология.

Чтобы результат любой коррекции или вмешательства был близок к максимальному, нужен дисциплинированный пациент. Если имеет место сотрудничество «врач-пациент» и врач компетентен, а пациент дисциплинирован, это почти гарантия успеха.

— Удавалось ли вам прогнозировать развитие болезни до появления первых симптомов?

— Да, в моей докторской диссертации был описан такой случай доклинической диагностики болезни Паркинсона с носительством гена дардарина. У меня наблюдался пациент с установленным диагнозом, в рамках научного исследования у членов его семьи была взята кровь на ДНК-исследование. В результате у них было обнаружено носительство гена дардарина, хотя никакой клинической симптоматики на момент исследования не было. Это означало, что через какое‑то количество лет данное заболевание проявится. Но кто предупреждён, тот вооружён.

Болезнь можно отсрочить, замедлить, минимизировать потери от её проявления.

— Когда вы ведёте прием пациентов, с какими проблемами к вам обращаются чаще всего? Прослеживаются ли какие‑то тенденции на сегодняшний день?

— 80 % пациентов обращается с хроническим стрессом, психосоматическими расстройствами, нарушениями сна, различными болевыми синдромами. На приёме у невролога пациенты часто рассказывают только про свои «неврологические» жалобы. Тогда я начинаю «вытягивать» из пациентов подробности, касающиеся проблем с иммунитетом, кишечником, кожей. Как правило, эти вроде бы разные жалобы оказываются связанными друг с другом, и бывает трудно разобраться, какие проблемы были первичны, а какие стали следствием.

Это характерно для нашего времени. Мы слишком много работаем, не соблюдаем режим сна и отдыха, мало гуляем, проводим много времени с гаджетами в закрытых помещениях. Это приводит к так называемому «синдрому хронической усталости», который сопровождается самыми различными нарушениями во всех системах организма. Такие проблемы требуют междисциплинарного подхода и поиска решения проблем на стыке аллопатической и альтернативной медицин. Мы движемся в этом направлении, и я со своими коллегами разработала и запатентовала схему коррекции тревожно-депрессивных расстройств у пациентов с синдромом раздражённого кишечника.

— Какие методы терапии вы используете чаще других и почему?

— Я — за комплексный подход. Нужно выявить причину болезни и использовать весь имеющийся у нас арсенал средств, чтобы помочь пациенту справиться с ней. К счастью, в нашем распоряжении множество средств: фармакотерапия, органотерапия, различные физиотерапевтические методы: ударно-волновая терапия, контактная диатермия, ХИЛ-терапия, гипокситерапия, различные мануальные техники. А также восточная медицина — почему нет? Её успешно используют не только на Востоке, но и в Европе и Америке. Это метод, эффективность которого доказана тысячелетним опытом. В домашних условиях рекомендуем занятия лечебной физкультурой, использование лечебных ванн и контрастного душа.

Угол зрения на плацентарную терапию изменился. За последние 8 – 9 лет и врач, и пациенты «привыкли» к ней. Нет такого отторжения, как в начале «возрождения». Сейчас у же все это понимают, принимают и видят результаты. И все ещё мы недооцениваем плацентарную терапию, у неё большой потенциал.

Когда ко мне приходит пациент, я даю ему максимум рекомендаций. Чтобы без поездки в стационар, санаторий он мог получить максимально эффективный терапевтический курс. Только комплексный подход приводит к хорошему длительному результату.

— Как президент Российского общества специалистов органо-тканевой и плацентарной терапии и врач, вы являетесь своеобразным амбассадором препаратов «Лаеннек» и «Мэлсмон». Расскажите немного об особенностях этого вида терапии и её пользе для пациентов и косметологов?

— Плацентарная терапия существовала и на заре моей практики, и в настоящее время, когда она снова начала набирать популярность. Почему снова? Потому что в советское время органо-тканевые препараты входили в стандарты лечения многих заболеваний. Наряду с давно привычными инсулином, алоэ, ФиБС, стекловидным телом, солкосерилом мы также использовали экстракт плаценты. К сожалению, сегодня об этом многие забыли.

У нас была мощнейшая школа органотерапии в мире.

Япония, которая сейчас является лидером в этой отрасли, нас благодарит. Сегодня у нас простая задача: напомнить новому поколению врачей о возможностях эффективного применения органопрепаратов. Плацентарные препараты обладают выраженным адаптогенным действием и помогают восстановить собственные ресурсы организма.

Спектр применения этих препаратов огромный. В программах лечения климактерического синдрома и когнитивных расстройств эффективность плацентарной терапии доказана многочисленными исследованиями, которые проводились в России и за рубежом.

С эстетической точки зрения, системность действия и восстанавливающие эффекты плацентарных препаратов способствуют снижению отёков, улучшению регенерации, минимизации рисков осложнений. Это открывает новые горизонты применения плацентарных препаратов в антивозрастной медицине и пластической хирургии.

— Гульбахар Ходжаевна, арсенал ваших профессиональных навыков и применяемых технологий впечатляет. Это и физиотерапия, и лазерные технологии, и классическая неврология, и инъекции. Считаете ли вы, что современный врач должен уметь больше, учиться постоянно новым способам помощи пациенту?

— Когда я ещё преподавала, я часто задавала аудитории вопрос «Почему врач работает до трёх часов?». И отвечала на него: остальное время ему выделено, чтобы он учился.

Необходимо постоянно читать, обновлять свои знания. Для того чтобы врач постоянно оставался на гребне волны современной медицины и оказывал качественные и актуальные медицинские услуги, необходимо постоянно совершенствовать свои знания и навыки.

Не стыдно спрашивать о том, чего не знаешь. Стыдно делать вид, что знаешь и быть некомпетентным. В нашей профессии это недопустимо. И это касается не только теории, но и практики. Важно учить и голову, и руки.

Автор: Регина Бурмистрова, издатель «Облик. Esthetic guide».

Журнал: Облик. Esthetic guide №1(24)